.jpg)
По инерции литературного оборота хочется сказать, что Свердловская филармония замерла в ожидании нового ультрасовременного концертного зала, спроектированного знаменитым бюро Zaha Hadid Architects. Но нет, напротив: филармония вся в движении и юбилейный фестиваль «Евразия» провела на максимуме творческих возможностей, осуществив то, что в проекте могло казаться утопией. Например, первое в России полное исполнение «триптиха о Тристане» Оливье Мессиана: в середине фестивального марафона меццо-сопрано Мария Остроухова и пианист Александр Шайкин исполнили вокальный цикл «Ярави», Симфонический хор Свердловской филармонии — «Пять песнопений», а грандиозную симфонию «Турангалила» приберегли для заключительного концерта.
На открытии фестиваля как программное заявление прозвучала российская премьера оратории Хенце «Плот “Медузы”» для огромного состава исполнителей, едва уместившихся на сцене: оркестр с расширенной группой духовых и ударных, смешанный хор, хор мальчиков, чтец и солисты. Масштабный опус, написанный под впечатлением студенческих волнений 1968 года и посвященный памяти Че Гевары, вписывается в современный российский (и локальный, екатеринбургский) контекст. Но он намекает и на то, что для проектов такого масштаба нужно пространство побольше, а творчески коллектив филармонии уже сейчас соответствует самым высоким стандартам, выступая на лучших площадках Европы.
Директоров этих самых площадок на два дня собрал в стенах Свердловской филармонии международный симпозиум «На пути к новой филармонии: концертный зал нового времени». За протокольным названием скрывались десять часов интереснейших выступлений и общения на самые животрепещущие для руководителей концертных организаций темы. Импульс к дискуссии дали директор Свердловской филармонии Александр Колотурский и Кристос Пассас, заместитель директора бюро Zaha Hadid Architects, рассказавшие о проекте нового зала в Екатеринбурге. О своем опыте говорили генеральные директора Матиас Наске (Венский Концертхаус), Кристоф Либен-Зойттер (Эльбская филармония), Карстен Витт (Karsten Witt Musik Management), Пер Эрик Венг (Датский институт культуры в Брюсселе), Джаспер Пэрротт (HarrisonParrott).
Рассказывали не только о достижениях, но и о проблемах: Либен-Зойттер честно представил целый список оплошностей, допущенных при строительстве Эльбской филармонии — одного из самых эффектных и красивых залов последнего десятилетия и очень успешного продюсерского проекта. Спектр обсуждаемых вопросов простирался от устройства гардеробов и оптимальной локации туалетных комнат до проблем сокращения вредных выбросов в атмосферу и социальной миссии концертного зала. К началу заключительной дискуссии под названием «Что мы узнали» можно было смело отвечать: много. И если этот опыт поможет Свердловской филармонии поучиться на чужих ошибках, лет через пять жители Екатеринбурга получат фантастически красивый зал с отличной акустикой, продуманный во всех мелочах.
Но мало зал построить — надо его наполнить содержанием. Как показывает пятая «Евразия», с этим проблем у Свердловской филармонии нет. Уральский филармонический оркестр под управлением Дмитрия Лисса, базовый коллектив фестиваля, показывает класс и в составлении программ, и в их исполнении. Среди гостей форума в этом году — Дмитрий Синьковский со своим ансамблем La Voce Strumentale, Российский национальный оркестр, Михаил Плетнев и Пьер-Лоран Эмар, Юлия Лежнева, известный немецкий дуэт GrauSchumacher Piano Duo и даже грузинский ансамбль «Мдзлевари». Сам по себе широкий охват стилей, жанров и имен не является залогом успеха, но фестиваль предлагает нечто большее, чем просто программы на любой вкус. Это понятно даже из трех заключительных дней.
Пианисты Андреас Грау и Гётц Шумахер сыграли редкую для наших широт программу из фортепианных дуэтов ХХ века: вокруг «Космоса» Этвёша симметрично сгруппировались разнокалиберные пьесы из «Микрокосмоса» Бартока, «Макрокосмоса» Крама, «Зодиака» Штокхаузена, «Игр» Куртага, проникнутые космогоническими образами пьесы Мессиана. Эти макро-, микро- и прочие космосы сложились в большую вселенную, где такие разные планеты гармонично сосуществовали, а Барток не звучал анахронизмом по сравнению со Штокхаузеном — что такое несколько десятков лет по меркам вечности. Это были и подробный словарь фортепианной лексики ХХ века, и энциклопедия взаимоотношений пианиста с инструментом: от преклонения перед его звуковым величием до желания вывернуть ему внутренности — конечно же, исключительно во имя красоты, которую так остро чувствовали и транслировали пианисты. Иные слушатели, для которых программа оказалась слишком радикальной, выходили аккурат на самых красивых моментах. Но терпеливое большинство дуэт наградил сполна, и если теперь еще 200–300 человек не боятся фамилии Штокхаузен, чьи пьесы из «Зодиака» мерцают красотой звезд, — уже прекрасно.
Приверженцев традиционных ценностей на следующий день ждали Первый фортепианный концерт Чайковского и «Шехеразада» Римского-Корсакова в исполнении Российского национального оркестра. Но если за роялем Михаил Плетнев, обыденного не жди. В итоге концерт Чайковского прозвучал едва ли не радикальнее, чем современная программа накануне: от спокойного арпеджиато вместо пафоса первых аккордов до полного пренебрежения к привычной марафонской гонке финала. Оказывается, можно и так, но, чтобы сделать заигранный опус вновь интересным, нужны независимость и гений Плетнева. Интервью в Екатеринбурге он не давал, а вот его концерт звучал как поэтическое эссе. Тем, кому не хватило форте и привычной симфонической массы, их компенсировала «Шехеразада» под управлением Станислава Кочановского. Любовь Плетнева к русской симфонической музыке сделала РНО отличным исполнителем нашей классики.
Для закрытия юбилейного фестиваля сложно было найти решение лучше, чем «Турангалила» Мессиана, где встреча Востока и Запада вшита в ДНК так же, как и в концепции «Евразии». Грандиозная симфония не первый раз исполняется в России и даже не первый раз в Екатеринбурге (художественный руководитель фестиваля и Уральского филармонического оркестра Дмитрий Лисс играл ее здесь в конце 90-х). То, как сложнейшая 10-частная 80-минутная симфония прозвучала 6 декабря, превзошло все ожидания. Коллектив приложил к этому немалые усилия. Исполнить партию солирующего фортепиано пригласили Пьер-Лорана Эмара, который не просто виртуозно справляется с лавиной мессиановских фактур, а дышит в унисон с музыкой. Он был хорошо знаком с мастером и обладает достаточной степенью творческого сумасшествия, чтобы полностью проваливаться во вселенную Мессиана. Летом Эмар исполнял «Каталог птиц» в лесу в соответствии с биоритмами пернатых, и в симфонии он транслирует намного больше, чем нотный текст.
Второй солирующий инструмент — волны Мартено — не раз становился преградой на пути к исполнению «Турангалилы». Таких инструментов в мире мало, транспортировать их трудно и очень дорого. Волны, которые привезла с собой француженка Натали Форже, состоят из пяти элементов и весят около 150 килограммов. Филармония не жалеет, что потратилась, а не пошла по пути компромиссов: это не только аутентично и визуально красиво — это еще и звучит совершенно космически.
Где-то в космических пространствах пребывал в этот вечер и оркестр под управлением Лисса. Медленные части, сыграть которые едва ли не сложнее, чем быстрые, переливались тембровыми перекличками, пульсировали экзотическими ритмами, излучали таинственный свет, погружали в медитацию. Быстрые части ошеломляли единым жестом всего оркестра и взрывались такой энергетикой, что трудно было усидеть на месте. Думалось: хорошо бы однажды последовать словам Натали Форже, сказанным в интервью перед концертом, и убрать кресла из партера, чтобы позволить людям танцевать. Руководству филармонии точно стоит предусмотреть такую возможность в новом зале.
Автор: Наталия Сурнина
